По своему жанру стихотворение близко философской элегии и отражает
упадок духа поэта, переживающего мучительную раздвоенность, связанную с
представлением о двуединой, согласно христианской традиции,
материально-духовной природе человека. Вопросы поэта («Жизнь, зачем ты
мне дана?», «Кто меня враждебной властью Из ничтожества воззвал…?»)
вызваны не мыслями о смерти, а чувствами бесцельности существования и
беспросветной тоски. Смысл вопросов свидетельствует о том, что Пушкин
отчаялся в поисках высокого жизненного и поэтического предназначения, на
какое-то время ускользнувшего из-под контроля его сознания. Он даже
склонен был признать свою жизнь и свой поэтический талант не благим
даром, а следствием инициативы «враждебной власти». Ход мысли был таков:
если моя жизнь и мой талант, мое сердце, наполненное страстью, и мой
ум, погрязший в сомненьях, бессильны и не могут доставить мне достойную
цель в жизни, и потому сама жизнь меня томит и угнетает своим лишенным
положительных начал содержанием, то нет другого объяснения, как
признать, что я создан «враждебной властью», т. е. властью дьявола, ибо
дьявол – враг людей и человечества. С таким пониманием соотносятся слова
об Иове: «Иов проклял день своего рождения» (Библия, гл. 3) – и слова
самого Пушкина: «Черт догадал меня родиться в России с умом и талантом».
Эта мысль Пушкина была сразу оценена как кощунственная
православно-христианскими иерархами.
Митрополит Филарет написал в ответ стихотворение, в котором увещевал
Пушкина вернуться в лоно христианского учения, гласящего, что жизнь и ее
дары даются от Бога. Через год Пушкин откликнулся на стихи митрополита
Филарета почтительными стансами «В часы забав или праздной скуки…», выразив в них благодарность за наставление и признав грех:
И ныне с высоты духовной
Мне руку простираешь ты
И силой кроткой и любовной
Смиряешь буйные мечты.
В других стихотворениях Пушкин непосредственно обращается к вечным темам в связи с волнующими его идеями современности.