Символизм был аристократической поэзией, которая
нравилась, в конечном счете, только избранным. Поэзия Ахматовой более общеинтересна,
но если она не требует специальной подготовки, то все-таки требует более тонкой
чувствительности, чем у среднего читателя газет и посетителей кино. Но читатели
газет и посетители кино хотели и своей собственной поэзии, и разрешенное
символизмом расширение границ поэтического вкуса позволило включить в пределы
поэзии многое такое, чего не потерпели бы «викторианцы». Наступил момент, когда
вульгарность потребовала для себя места на Парнасе и выпустила свою Декларацию
прав в стихах Игоря Северянина.
Северянин (псевдоним Игоря Васильевича Лотарева, род.
1887) назвал себя футуристом (эгофутуристом), но с творческим движением
русского футуризма у него мало общего. Его поэзия – это идеализация
вожделений среднего горожанина, который мечтает об автомобилях, шампанском,
роскошных ресторанах, нарядных женщинах и тонких духах. Оригинальность
Северянина в том, что он имел смелость представить все это в самой
неприкрыто-наивной форме и придать философии помощника парикмахера осанку
ницшеанского индивидуализма. У него был настоящий «песенный дар» и немалая
ритмическая изобретательность; неудивительно, что его стихи приятно поразили
пресыщенный вкус крупнейших символистов. Сологуб, самый из них утонченный,
написал восторженное предисловие к северянинскому Громокипящему кубку
(1912), а Брюсов увидел в нем лучшую надежду русской поэзии. Какое-то время вся
поэтическая Россия была ослеплена и опьянена северянинскими ритмами. Правда,
этот бум скоро закончился, и Северянин сошел с авансцены. Но тем временем он
покорил массы и несколько лет его книги раскупались по всей России быстрее, чем
книги всех остальных поэтов. С настоящим футуризмом у него нет ничего
общего. Его притязания на футуризм основывались на любви к таким современным
вещам, как автомобили и палас-отели, а также на щедрой чеканке новых
слов – большая часть которых находилась в полной дисгармонии с духом
языка. Он очень любил вводить в свои стихи плохо переваренные французские
выражения из жаргона ресторанов и парикмахерских. Более поздние его книги не имеют
и тех достоинств, которые можно обнаружить в Громокипящем кубке, и
сегодня Северянин (который живет в Эстонии), по-видимому, забыт своими прежними
читателями.
Сначала словечко Северянина – эгофутуризм –
собрало вокруг него группу молодых поэтов, но те, кто были получше, вскоре
отстали от своего вождя и присоединились к одному из двух лагерей: акмеизму или
подлинному футуризму.
|