Поэзия Золотого века была прежде всего и превыше всего
«поэтической», в этимологическом смысле этого греческого слова (poieo –
делаю, творю). Поэты этого времени были «делателями», творцами. Их поэзия была
не записью их личного опыта, а творчеством из материала этого опыта. Поэзия
Лермонтова была (как и всякая настоящая поэзия) тоже творчеством и
преображением, но элемент сырого опыта и желание его выразить играют в ней
гораздо большую роль, чем у его старших современников. В последних
произведениях он обратился к более «поэтическому» методу. Но для читателя
поэзия перестала быть созданием «прекрасных вещей», чья красота заключалась в
том, что они новы и преодолевают обычный опыт, и сделалась прямым ответом на
его, читателя, собственные психологические эмоции, «прекрасным языком
эмоций» – словом, прекрасным подтверждением чувств, которые читатель сам
пережил. Когда поэзия достигает этой ступени, она утрачивает самостоятельное
существование.
Чувства – внутренний опыт – составляли главный
интерес в жизни лучших русских людей в тридцатые и сороковые годы. Их героем
был Гамлет, их главным занятием – самоанализ. Культ чувства, убеждения,
что великие чувства являются единственным оправданием притязаний человека на
превосходство, разделялся всеми. Но почти никогда самоанализ не помогал
человеку разглядеть в своей душе достаточно великих чувств. Недовольство собой
из-за того, что человек не может найти в себе великих, облагораживающих чувств,
предписанных романтической традицией, стало темой литературы того времени. Оно
ярко проявляется у Лермонтова. У него чувства и писания такого рода были
только одной стороной его слабой – человеческой, а не «поэтической» –
натуры. Но у меньших поэтов его поколения, так называемых поэтов «рефлексии»
(что по-русски означает критическое самонаблюдение), это чувство стало
единственной нотой, а стиль – версифицированной его записью. Наиболее
видные из их числа поэты Иван Павлович Клюшников (1811–1895) и особенно Николай
Платонович Огарев (1813–1877), друг детства и в течение многих лет политический
союзник Герцена. Человек большого, но неоформленного душевного благородства,
Огарев был несчастлив в семейной жизни. В 1856 г. он эмигрировал и
стал вместе с Герценом издавать Колокол.
Огарев оказался в значительной степени злым
гением Герцена, не потому, что у него были какие-нибудь дурные намерения, но
потому, что у него совершенно отсутствовал политический такт, отличавший его
великого сотрудника. Его стихи (которые он начал публиковать с 1840 г. и которые
вышли книгой в 1856 г.)
типичны для идеалистических сороковых годов. Меланхолия, разочарование,
бессильные стремления, печальные воспоминания об упущенном счастье – вот
его главные темы. Такие стихи, как Огарев, мог бы писать герой тургеневских
романов.
Сам Тургенев начал
свою литературную деятельность со стихов. Поэтическая его деятельность
продолжалась с 1838 по 1845 г.
Он гораздо более художник, чем Клюшников и Огарев, ибо через Плетнева имел
прямую связь с Золотым веком. Но темы его поэзии те же, что и у них, –
меланхолия, разочарование, идеалистическая ирония над осыпающимися и увядающими
«великими чувствами». Самая его запоминающаяся (и самая длинная) поэма – Параша –
была восторженно принята Белинским в 1843 г. Это произведение романтической
иронии; ее тема – перерождение идеальной юношеской любви в скучные реалии
совместной жизни людей среднего возраста. Стиль идет от Дон Жуана или от
Евгения Онегина и от Лермонтова (просодию которого автор отлично
сымитировал). Не будучи великой поэмой, сравнимой с лучшими тургеневскими
рассказами, это произведение никак не заслуживает пренебрежения.
|