С Х века и до
татарского нашествия в середине XIII века политическим центром России был Киев.
В цивилизации этого периода господство принадлежало двум классам:
городскому духовенству и военной аристократии. Духовенство в значительной части
тоже вербовалось из аристократии. Оно, в особенности высшее монашеское
духовенство, и было основным хранителем культуры; искусство и литература того
времени в основном религиозны. Класс военных, возглавляемый многочисленными и
воинственными князьями, покорялся авторитету церкви и по своим моральным
идеалам принадлежал к христианству. Но вместе с тем они сохраняли традиции
языческих времен и любили войну, охоту и застолье превыше всего. Создали они за
весь этот период только одно произведение, которое является литературным
шедевром в истинном смысле слова – поэму в прозе Слово о полку Игореве.
Самый византийский
раздел киевской литературы – это писания высшего духовенства. Уже между
1040 и 1050 гг. был создан образчик ораторского искусства, вполне
сравнимый с высочайшими риторическими достижениями тогдашней Греции. Это Слово
о законе и благодати, приписываемое (с серьезными основаниями) митрополиту
Киевскому Илариону, первому русскому человеку, занявшему это место. Это тонкое
богословское красноречие на тему противоположности между Ветхим и Новым
Заветом, заключающееся сложно построенным панегириком Владимиру Святому. Такую
же цветистую и тонкую риторику культивировал во второй половине XII века
епископ Туровский Кирилл, от которого до нас дошли девять проповедей. Как
Иларион, так и Кирилл проявляют великолепное владение языком и его
выразительными средствами. Они вполне владеют искусством уравновешивать фразу,
строить периоды, совершенно свободно обращаются с византийским арсеналом
тропов, сравнений и аллюзий. Очевидно, что только немногие могли слушать их
проповеди и что обычные киевские проповедники пользовались стилем попроще. Они
давали моральные наставления в той форме, которая была доходчивей для среднего
прихожанина. Таковы, например, сохранившиеся проповеди св. Феодосия, Печерского
настоятеля, одного из основателей русского монашества.
Печерский
(т. е. Катакомбный) Киевский монастырь, основанный в середине XI века, был
в течение двух столетий питомником русских настоятелей и епископов, а также
центром всей церковной науки. Тут родилась русская агиография. Нестор (около
1080), монах этого монастыря, был первым выдающимся русским агиографом. Он
написал жития князей-великомучеников Бориса и Глеба и житие св. Феодосия.
У этих житий есть немалые достоинства. Житие св. Феодосия, особенно в
части, рассказывающей о ранних годах святого настоятеля, дает более живое и
домашнее представление о каждодневной жизни Киевской Руси, чем любой другой
литературный памятник эпохи.
К концу этого
периода Симон, епископ Суздальский (1214–1226) начал составлять сборник житий
печерских святых. Он стал ядром Печерского патерика, к которому в
последующие века все время делались прибавления и который стал одним из самых
читаемых житийных сборников на русском языке.
Другой русский
монах, оставивший свое имя в истории литературы, – настоятель Даниил,
который в 1106–1108 гг. посетил Святую землю и описал свое путешествие в
знаменитом Хождении. Оно написано простой и деловитой, но никак не сухой
и не скучной прозой. Особенно оно замечательно точностью и достоверностью
описания Святой земли при первом франкском короле. Интересно оно также и
патриотическим чувством, одушевляющим автора: в каждом святом месте, где он
оказывался, Даниил неизменно молился за русских князей и за русскую землю.
Церковная ученость
не была исключительной привилегией лиц духовного звания: существуют два
замечательных произведения, написанных светскими людьми и отражающих глубокие
познания в этой области. Первое – это Поучение к детям Владимира
Мономаха (великого князя Киевского в 1113–1125 гг.). Владимир Мономах
был самым популярным и уважаемым из князей той эпохи, превосходившим всех
остальных высоким чувством гражданского долга, одушевлявшим дело всей его
жизни. Слово его исполнено достоинства и сознания собственных свершений, но в
то же время свободно от гордости и тщеславия. Это смирение в истинно
христианском смысле. Французский историк Рамбо сказал о нем «славянский Марк
Аврелий», но сравнение не слишком удачно. В русском князе нет стоической
печали римского императора; основные его черты – простая набожность,
истинное чувство долга и ясный здравый смысл.
Совершенно непохоже
на это другое светское произведение, дошедшее до нас, – Моление
Даниила Заточника. Написано оно было, вероятно, в начале XIII века в
Суздале. Ему придана форма обращенной к князю просьбы от лишенного наследства
сына из хорошей служилой семьи принять его к себе на службу. Прежде всего это
демонстрация начитанности: там множество цитат из гномических книг Библии,
восточной мудрости и проч., и разных других источников, включая пословицы; все
это объединено сложно построенной риторикой. Моление переписывалось,
дополнялось интерполяциями и в конце концов стало обычной книгой, так что форма
обращенной к князю просьбы полностью стерлась. Оно интересно своей
характерностью и тем, что проливает свет не только на литературные вкусы
среднего грамотного человека древней Руси, но и на то, какого рода мудрость он
оценил.
|