По мнению ряда компетентных судей, например, Горького,
величайший из ныне живущих русских писателей – Иван Алексеевич Бунин. Его
довольно трудно классифицировать. В течение многих лет он был верным
членом группы «Знание», но внутренне у него мало общего с этой прозаической
школой, ориентированной на революцию. В некоторых своих наиболее значительных
произведениях Бунин берется за очевидно социальную тематику, но его трактовка
этой тематики не имеет ничего общего с разделением на «правых» и «левых». Бунин
явно более крупный художник, чем Горький, Андреев, да и любой другой писатель
его поколения, не считая символистов. Литературные предшественники Бунина
очевидны – это Чехов, Толстой, Тургенев и Гончаров.
Именно родство с
Тургеневым и Гончаровым придает Бунину тот «классический» вид, который отличает
его от современников. К тому же Бунин – выходец из класса, давно
потерявшего свою главенствующую роль в русской культуре; в течение некоторого
времени Бунин был единственным представителем своего класса в литературе, и это
еще подчеркивало его отличие. Бунин родился в 1870 г. в
Воронеже, в старинной помещичьей семье. Великий поэт Жуковский
(1783–1852) – побочный сын помещика Бунина – принадлежал к той же
семье. Бунин рос в своем поместье и в губернском городе Ельце: Елец и его
окрестности стали почти неизменным местом действия его самых характерных рассказов.
После елецкой гимназии он поступил в Московский университет и, еще будучи
студентом, начал печатать стихи в литературных журналах. Первая книжка стихов
Бунина появилась в 1891 г.
в столице его родной губернии – Орле. Постепенно антимодернистская партия
стала смотреть на него как на самого многообещающего из молодых поэтов.
В 1903 г. Академия наградила его Пушкинской премией по литературе, а
в 1909 г.
его избрали почетным членом Академии. В конце девяностых годов Бунин
присоединился к группе Горького, и в течение более чем десяти лет его
произведения печатались в издательстве «Знание», но он никогда не отождествлял
себя с политическими экстремистами. Рассказы Бунина начали появляться еще в 1892 г., но его
продолжали считать в первую очередь поэтом, тем более что его ранние рассказы
были очень «лиричны». В 1910 г. появилась его повесть Деревня
(русский подзаголовок – «поэма», что значит «большое стихотворение», нечто
«эпическое»), сразу поставившая его в первый ряд русских прозаиков. За Деревней
последовали четыре книги, содержащие главные из его шедевров: Суходол
(1912), Иоанн-рыдалец (1913), Чаша жизни (1914) и Господин из
Сан-Франциско (1916). В годы, предшествовавшие войне, Бунин много
путешествовал по Средиземноморью и тропическим странам. Многие его произведения
написаны на Капри; Алжир, Палестина, Красное море и Цейлон – частый фон
его рассказов и стихотворений. В 1917 г. Бунин занял твердую
антибольшевистскую позицию. В 1918 г. он уехал из Советской России и
после многих трудностей и скитаний добрался через Одессу до Парижа, где и живет
с 1919 г.,
лето проводя обычно в Грассе. Бунин, как и Мережковский, один из самых
непримиримых антибольшевиков. Его литературное творчество почти было
прекратилось в 1917–1920 гг., но возобновилось с 1921 г., хотя
рассказы, содержащиеся в его последней книге (Роза Иерихона, 1924), не
свидетельствуют о каком-либо развитии и редко достигают уровня ранних
произведений.
В начале своей литературной карьеры Бунин много
переводил с английского, и ему мы обязаны полным русским переводом Песни о
Гайавате и мистерий Байрона.
Как поэт Бунин принадлежит к старой, досимволистской
школе. Техника его осталась техникой восьмидесятых годов, но она достигает
более высокого уровня, и стих его менее «пустой», чем у Надсона или Минского.
Поэзия его в основном объективна, ее главная тема – впечатления от русской
и иноземной природы. Несомненно, как прозаик он гораздо сильнее, чем как поэт,
но поэзия его подлинная, и он единственный значительный поэт эпохи символизма,
к символизму не примыкающий. Стихи его до 1917 г. собраны в
трех книгах, из которых вторая включает в себя, вероятно, лучшие его
стихотворения (1903–1906), в том числе мощное и запоминающееся стихотворение о
дикой Башкирии Сапсан и незабываемые картины магометанского Востока.
После 1907 г.
он перестал публиковать стихи отдельно от прозы, и во многих его книгах есть и
проза и стихи.
Проза Бунина субъективнее и «поэтичнее» стихов. Во всех
его книгах можно найти чисто лирические композиции в прозе, а в последней (Роза
Иерихона) они снова занимают главное место. Этот лирический стиль был
первой чертой его прозы, привлекшей общее внимание к его личности.
В первых сборниках (1892–1902) лирические рассказы были, несомненно,
наиболее интересны, – все остальное было либо реалистически-сентиментальные
рассказы в традиционном духе, либо попытки превзойти Чехова в изображении
«мелких уколов», не дающих житья (Учитель; в ранних изданиях – Тарантелла).
Лирические рассказы восходили к традиции Чехова (Степь), Тургенева (Лес
и степь) и Гончарова (Сон Обломова), но Бунин еще больше усиливал
лирический элемент, освобождаясь от повествовательного костяка, и в то же время
старательно избегал (всюду, за исключением некоторых рассказов с налетом
«модернизма») языка лирической прозы. Лирический эффект достигается у Бунина
поэзией вещей, а не ритмом или подбором слов. Самое значительное из этих
лирических стихотворений в прозе – Антоновские яблоки (1900), где
запах особого сорта яблок ведет его от ассоциаций к ассоциации, которые
воссоздают поэтическую картину отмирающей жизни его класса – среднего
дворянства Центральной России. Традиция Гончарова, с его эпической манерой
изображения застойной жизни, особенно жива в лирических «рассказах» Бунина
(один из них даже называется Сон внука Обломова). В последующие
годы та же лирическая манера была перенесена с умирающей Центральной России на
другие темы: например, впечатления Бунина от Палестины (1908) написаны в том же
сдержанном, приглушенном и лиричном «минорном ключе».
Деревня, появившаяся в 1910 г., показала
Бунина в новом свете. Это одна из самых суровых, темных и горьких книг в
русской литературе. Это «социальный» роман, тема которого бедность и варварство
русской жизни. Повествование почти не развивается во времени, оно статично,
почти как картина, но при этом построено оно мастерски, и постепенное
наполнение холста обдуманной чередой мазков производит впечатление
непреодолимой, сознающей себя силы. В центре «поэмы» – два брата
Красовы, Тихон и Кузьма. Тихон удачливый лавочник, Кузьма неудачник и
«правдоискатель». Первая часть написана с точки зрения Тихона, вторая – с
точки зрения Кузьмы. Оба брата в конце приходят к заключению, что жизнь прошла
зря. Фон – среднерусская деревня, бедная, дикая, глупая, грубая, не
имеющая никаких моральных основ. Горький, осуждая русское крестьянство, говорит
о Бунине как о единственном писателе, осмелившемся сказать правду о «мужике»,
не идеализируя его.
Несмотря на свою силу, Деревня не является
совершенным произведением искусства: повесть слишком длинна и несобрана, в
ней слишком много чисто «публицистического» материала; персонажи Деревни,
как герои Горького, слишком много говорят и размышляют. Но в своем следующем
произведении Бунин преодолел этот недостаток. Суходол – один из
шедевров современной русской прозы, в нем, больше чем в каких-либо других
произведениях, виден подлинный талант Бунина. Как и в Деревне, Бунин
доводит до предела бессюжетную («несовершенного вида», как назвала ее мисс
Харрисон) тенденцию русской прозы и строит рассказ наперекор временному
порядку. Это совершенное произведение искусства, вполне sui generis
(своеобразное), и в европейской литературе ему нет параллелей. Это история
«падения дома» Хрущевых, история постепенной гибели помещичьей семьи,
рассказанная с точки зрения служанки. Короткая (в ней всего 25 000 слов) и
сжатая, она в то же время пространна и упруга, она обладает «плотностью» и
крепостью поэзии, ни на минуту не утрачивая спокойного и ровного языка
реалистической прозы. Суходол как бы дубликат Деревни, и тематика
в обеих «поэмах» одинаковая: культурная нищета, отсутствие «корней», пустота и
дикость русской жизни. Та же тема повторяется в серии рассказов, написанных
между 1908 и 1914 гг., многие из которых стоят на столь же высоком уровне,
хотя ни один из них не достигает идеального совершенства Суходола. Тема
рассказов Пустыня дьявола (1908), Ночной разговор (1911) и Весенний
вечер (1913) – исконная черствость крестьянина, его равнодушие ко
всему, кроме выгоды. В Чаше жизни (1913) – безрадостная и
беспросветная жизнь уездного города. Хорошая жизнь (1912) –
история, рассказанная самой героиней, бессердечной (и наивно самодовольной в
своем бессердечии) женщиной крестьянского происхождения, о том, как она
преуспела в жизни после того, как послужила причиной смерти богатого
влюбленного в нее юноши, а затем – причиной гибели своего сына. Рассказ
замечателен, помимо всего прочего, своим языком – точным воспроизведением
диалекта елецкой мещанки со всеми его фонетическими и грамматическими
особенностями. Замечательно, что даже при воспроизведении диалекта Бунину
удается остаться «классиком», удержать слова в подчинении целому. В этом
смысле манера Бунина противоположна манере Лескова, который всегда играет с
языком и у которого слова всегда выпячиваются до такой степени, что обедняют
рассказ. Интересно сравнить двух писателей на примере Хорошей жизни
Бунина и зарисовки Лескова примерно такого же характера – Воительница.
Похоже на разницу между иезуитским стилем в устах француза и в устах
мексиканца. Хорошая жизнь – единственный рассказ Бунина, целиком
построенный на диалекте, но речь елецких крестьян, воспроизведенная так же
точно и так же «невыпирающе», появляется в диалогах всех его сельских рассказов
(особенно в Ночном разговоре). Не считая использования диалекта, язык
самого Бунина «классический», трезвый, конкретный. Его единственное
выразительное средство – точное изображение вещей: язык «предметен»,
потому что производимый им эффект целиком зависит от предметов, о которых идет
речь. Бунин, возможно, единственный современный русский писатель, чьим языком
восхищались бы «классики»: Тургенев или Гончаров.
Почти неизбежным последствием «зависимости от предмета»
является то, что, когда Бунин переносит действие своих рассказов из знакомых и
домашних реалий Елецкого уезда на Цейлон, в Палестину или даже в Одессу, стиль
его теряет в силе и выразительности. В экзотических рассказах Бунин
оказывается несостоятелен, особенно когда старается быть поэтичным: красота его
поэзии вдруг превращается в мишуру. Чтобы избежать несостоятельности при
описании иностранной (и даже русской городской) жизни, Бунину приходится
безжалостно подавлять свои лирические наклонности. Он вынужден быть смелым и
резким, идя на риск упрощенности. В некоторых рассказах резкость и
дерзость удаются ему, например, в Господине из Сан-Франциско (1915),
который большинство читателей Бунина (особенно иностранных) считает его
непревзойденным шедевром.
Этот замечательный рассказ достаточно хорошо известен в
английских переводах, и нет нужды его пересказывать. Он продолжает линию Ивана
Ильича, и его замысел вполне соответствует учению Толстого:
цивилизация – тщета, единственная реальность – присутствие смерти. Но
в бунинских рассказах (в отличие от лучших рассказов Леонида Андреева) нет
прямого влияния Толстого. Бунин не аналитик и не психолог, поэтому и Господин
из Сан-Франциско не аналитическое произведение. Это «прекрасный предмет»,
плотный и твердый, как стальной брус. Это шедевр художественной экономности и
строгого «дорического» стиля. Господин из Сан-Франциско (как и две
«сельские поэмы» – Деревня и Суходол) окружен созвездием
других рассказов на иностранную и городскую темы, сходных с ним стилистически: та же смелость
рисунка и строгая прозаичность. Среди лучших Казимир Станиславович
(1915) и Петлистые уши (1916) – смелое исследование преступных наклонностей.
Из наиболее лирических иноземных и городских рассказов
выделяются Сны Чанга (1916) и Братья (1914). В них
лирическая поэзия Бунина, оторванная от родной почвы, теряет жизненность,
становится неубедительной и условной. Язык тоже теряет свою красочность,
становясь «международным». И все-таки Братья – сильное
произведение. Это рассказ о сингалезском рикше из Коломбо и его английском
седоке. Рассказ мастерски избегает сентиментальности.
Лучший из бунинских послереволюционных рассказов – Исход
(1918), по плотности и богатству ткани и по действенности атмосферы почти
приближающийся к Суходолу. После 1918 г. Бунин не написал ничего подобного.
Некоторые из его рассказов (Гаутами, В некотором царстве) –
замечательные произведения «объективного» лиризма. Но большинство его нынешних
рассказов дряблее, больше «провисают». Кажется, что лирический элемент,
разрастаясь, взрывает границы той самой сдержанности, которая и делает его
мощным.
|