«Менее подходящего к детскому возрасту писателя не существует».
Из доклада в Министерстве народного просвещения, 1885 г.
«Тот,
кто случайно заронил мысль об убийстве старухи, только придал выражение
чему-то тайному, дремавшему в нем. Раскольников, волшебник
самоуединенности, и заклятием воли выкликает колдовской мир безумия».
Вяч. Иванов, 1932 г.
Великий
писатель Ф. М. Достоевский – один из самых читаемых и самых цитируемых в
мире. Его произведения, казалось бы, надо учить в школе. Но поскольку в
них он «заглядывал в бездны человеческого духа» и поднимал «проклятые
вопросы», то есть сомнения на этот счет.
Для меня, почитателя Достоевского,
долго не хватало одного момента, а именно отношения его к просвещению.
Когда нашел его, то обрадовался: «Что несем мы из Европы? Пред чем народ
должен бы был преклоняться? Нет, отнюдь не нравственные начала… а
во-первых и главное, – образованность, расширение горизонта,
умножившееся и усиленное пониманием своей идеи через сопоставление с
западноевропейским миром…». Здесь Достоевский и Тютчев –
единомышленники. Это есть довод в пользу изучения. Однако проблема
остается. Ее понимали еще в царское время. В Ученом комитете при
Министерстве просвещения в 1885 г. рассматривался вопрос, какие рассказы
допустить в школьные библиотеки: «Столетняя», «Мужик Марей» и «Мальчик у
Христа на елке». Первые два были разрешены, так как в них в порядке
«счастливого исключения не очерчивается мир страданий, порожденных
особого рода развратом и преступными деяниями целой среды, в которой
действуют надорванные люди, будущие преступники». Рассказ «Мальчик у Христа на елке» был запрещен. Не
могло быть и речи о включении «Преступления и наказания» в детские
библиотеки. Кстати, Достоевский считал, что «Отверженные» Гюго выше
«Преступления и наказания». Над этим стоит подумать. Во всяком случае,
для молодых людей «Отверженные» Гюго – более подходящая книга. Эти факты
усилили мои сомнения в целесообразности изучения Достоевского. К тому
же могу добавить следующее. Мое поколение читало Достоевского, и часто
запойно, только в 20–25 лет. Достоевский привлекал нас как автор
психологического детектива с мастерски закрученным сюжетом (так
воспринимают его творчество большинство читателей, особенно на Западе).
Но мы, в основном по молодости, не обращали внимания на суть – проповедь
превосходства смирения и страдания над другими не менее важными
ценностями. Наконец, мы, как и современные школьники, были не способны
понять и принять доминанту: ближайший путь к Богу (Христу) должен
проходить через грех и страдание. Именно в такой последовательности. Это
– слишком мрачное христианство.
Подведем итоги. Проблему
изучения Достоевского могут решить совместно психологи и педагоги. Я
считаю, что с его творчеством надо знакомить в обзорном порядке. |