Четверг, 28.03.2024, 15:36


                                                                                                                                                                             УЧИТЕЛЬ     СЛОВЕСНОСТИ
                       


ПОРТФОЛИО УЧИТЕЛЯ-СЛОВЕСНИКА   ВРЕМЯ ЧИТАТЬ!  КАК ЧИТАТЬ КНИГИ  ДОКЛАД УЧИТЕЛЯ-СЛОВЕСНИКА    ВОПРОС ЭКСПЕРТУ

МЕНЮ САЙТА
МЕТОДИЧЕСКАЯ КОПИЛКА
НОВЫЙ ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫЙ СТАНДАРТ

ПРАВИЛА РУССКОГО ЯЗЫКА
СЛОВЕСНИКУ НА ЗАМЕТКУ

ИНТЕРЕСНЫЙ РУССКИЙ ЯЗЫК
ЛИТЕРАТУРНАЯ КРИТИКА

ПРОВЕРКА УЧЕБНЫХ ДОСТИЖЕНИЙ

Категории раздела
5 КЛАСС. ПРОГРАММА КОРОВИНОЙ [37]
5 КЛАСС. ПОСОБИЕ О.А.ЕРЕМИНОЙ [101]
6 КЛАСС [36]
7 КЛАСС [41]
8 КЛАСС [27]
9 КЛАСС [45]
10 КЛАСС [96]
11 КЛАСС [42]
ПРЕПОДАВАНИЕ ЛИТЕРАТУРЫ В XXI ВЕКЕ. СТАНДАРТЫ [37]

Главная » Файлы » ПРЕПОДАВАНИЕ ЛИТЕРАТУРЫ. МЕТОДИЧЕСКИЕ СОВЕТЫ » 6 КЛАСС

Урок по творчеству Лескова в 6 классе «НАДЕЖДА НАЦИИ»
16.09.2014, 11:54
    «Баснословный склад легенды», яркая игра со словом поражают с первых ее строк. Перечитаем в классе начало произведения и подумаем, чем оно необычно. «Когда император Александр Павлович окончил венский совет, то он захотел по Европе проездиться и в разных государствах чудес посмотреть. Объездил он все страны и везде через свою ласковость всегда имел самые междоусобные разговоры со всякими людьми, и все его чем-нибудь удивляли и на свою сторону преклонять хотели, но при нем был донской казак Платов, который этого склонения не любил и, скучая по своему хозяйству, все государя домой манил». Ребята чутко реагируют на «неправильное» лесковское слово, улавливая, что автор играет словами, стремится вызвать улыбку читателя. Вместо того чтобы сказать, что император Александр Павлович захотел по Европе поездить (попутешествовать), писатель изобретает коварное словцо «проездиться», обнаруживающее легковерность государя, несерьезность его планов. Оборот «через свою ласковость» хочется «выпрямить»: «благодаря своей любезности» и т. п. Проведем стилистический эксперимент, предложив ребятам изложить начало легенды «нормальным», правильным языком. (В таком положении оказываются иностранные переводчики «Левши».) Что же получится? «Когда император Александр Павлович окончил венский совет, он захотел поездить по Европе, посмотреть, что покажут ему различные страны. Он поехал во многие страны, был очень дружелюбен и вел сердечные беседы с разными людьми; у всех у них было чем поразить его и склонить на свою сторону, но с ним был донской казак Платов, которому все эти дела не понравились; Платов хотел вернуться домой, в свой хутор на Дону, и он все время просил царя вернуться в Россию».
      Здесь приведена калька с английского перевода «Левши» Джорджа Ганны. Справедлив вывод, что стальная блоха еще не подкована англичанами. Чтобы провести эту сверхтонкую операцию, им надо изучить стиль сказа. И сам Лесков предупреждал переводчика на немецкий язык: «С „Левшой" и „блохой" трудно будет Вам справиться. Тут знания немецкого просторечия недостаточно. Что вы сделаете с созвучиями и игрой слов: „клеветон" вместо „фельетон", „спираль" вместо „спертый воздух", „досадительная укушетка" и т. п. Конечно, что-нибудь выйдет, но общего тона такой вещи передать на ином языке нельзя».
      Шестиклассники замечают, что Н. С. Лесков передает живую устную речь: «Так может говорить человек из народа». Подтвердим верность их догадки строками из предисловия к первому изданию «Левши»: «Я записал эту легенду в Сестрорецке... от старого оружейника... Рассказчик два года тому назад был еще в добрых силах и в свежей памяти». Бурная полемика вокруг «Левши» побудила Лескова написать «Литературное объяснение» и объявить, что легенду эту сочинил он сам «в мае месяце прошлого года и левша есть лицо... выдуманное». Повествование, точнее сказ, писатель доверил рассказчику, старому оружейнику, который с явной симпатией и сочувствием говорит о главном герое и его трагической судьбе. Заметим, что в произведении есть и второй посредник между автором и читателем — литературный комментатор. «И сквозь „рассказывание" „цехового сказителя", и сквозь комментарии „литературного рассказчика" просматривается еще один субъект повествования, который определяет и содержание, и формальные стороны произведения. Это самая верхняя оболочка субъектной структуры рассказа — образ автора. Автор, не навязывая своих оценок, рассчитывает на самостоятельное раздумье читателя».
      Форма сказа ориентирована на имитацию устной речи; события и герои сказа преломлены через призму восприятия и своеобразие стиля рассказчика. Н. С. Лесков подчеркивал: «Постановка голоса у писателя заключается в умении овладеть голосом и языком своего героя и не сбиваться с альтов на басы. В себе я старался развивать это умение и достиг, кажется, того, что... священники говорят по-духовному, нигилисты — по-нигилистически, мужики — по-мужицки, выскочки из них и скоморохи — с выкрутасами и т. д. Я внимательно и много лет прислушивался к выговору и произношению русских людей на разных ступенях их социального положения. Они все говорят у меня по-своему, а не по-литературному».
      Шестиклассникам можно дать такое определение сказа:
      — Сказ (от «сказывать») — особый тип повествования, который строится как рассказ определенного лица. Сказ передает особенности речи рассказчика.
      Поищем приметы сказа в главе 1. Это и просторечные, разговорные обороты («через свою ласковость», «дерябнул хороший стакан»); каламбуры («на свою сторону преклонять хотели» — «Платов... этого склонения не любил»); повторы («проездиться» — «объездил»); интонационный, ритмический рисунок («И только он сказал себе такое слово, как государь ему говорит...»); даже рифма (Платов «этого склонения не любил и... все государя домой манил»); наконец, необычное употребление слов («междоусобные разговоры» вместо «междоусобные войны»), а также словообразование («чужестранность»).
      А теперь самое время обратиться к толковому словарю «Левши», составленному ребятами, понять тайну рождения новых слов у Лескова, удивиться безграничным возможностям языковой игры. Ведь «создавая смеховой мир, языковая игра требует активного сотворчества от слушателя (читателя), способного понять „веселый" текст и правила его организации». Поиграем и мы с классом в игру «Что такое? Кто такой?». Начало одного слова писатель присоединяет к концу другого, и получаются «гибридные» слова: клеветон (клевета и фельетон), нимфозория (инфузория и нимфа), бюстры (бюсты и люстры), Канделябрия (Калабрия и канделябр). При этом заимствованные слова рассказчик нередко толкует в духе народной этимологии: буреметр (барометр и буря), мелкоскоп (мелкий и микроскоп), непромокабль (непромокаемый плащ и французское окончание). Заменяются компоненты в исходном слове: Твердоземное море (Средиземное), граф Кисельвроде (Нессельроде), боготворные иконы и гроботочивые главы (чудотворные иконы и мироточивые главы). Новые слова рождаются путем изменения фонетического облика исходного: валдахин (балдахин), кавриль (кадриль), презент (брезент), пубель (пудель). Исследователи зафиксировали более 3000 новообразований разных частей речи в творчестве Лескова. Он первым в русской литературе последовательно использовал этот способ словообразования как художественный прием. Это черта индивидуального стиля писателя.
      Словесная игра отображает оценку, создает комический эффект. Она характеризует кругозор, отношение к привычным явлениям жизни, а также иной культуре (жизнь царей, английских рабочих). Кроме того, словотворчество, «языковые выкрутасы», острословие, балагурство — проявления талантливости русского народа, ведь способность «диковинно» говорить дарована далеко не всякому, как и любое мастерство.
      Обратимся к сюжету. Он имеет фольклорные истоки и вырос из поговорки «Туляки блоху подковали». В заметке «О русском Левше» Н. С. Лесков объяснял: «Что касается самой подкованной туляками английской блохи, то это не легенда, а коротенькая шутка или прибаутка, вроде „немецкой обезьяны", которую немец выдумал, да она садиться не могла (все прыгала), а московский меховщик взял да и хвост пришил — она и села. В этой обезьяне и в блохе даже одна и та же идея и один и тот же тон, в котором похвальбы могло быть гораздо менее, чем мягкой иронии над своею способностью усовершенствовать всякую заморскую хитрость». В сюжете есть отголоски исторических анекдотов времен войны 1812 года, где, в частности, фигурируют император Александр Павлович и генерал Платов. Герой анекдота «Казак в Лондоне», подобно Левше, пленил англичан, и те уговаривали его остаться в Англии, но получили отказ. Казак был представлен Платовым императору, произведен в урядники и вернулся на родной Дон. История же Левши завершилась гибелью героя.
      Обратим внимание шестиклассников на подзаголовок «Левши». Чем он необычен? На что настраивает читателя?
      «Сказ» (не «сказка») — звучит значительно. «Стальная блоха» — нелепость? Некая забавная безделка? Хотя попробуй сделай ее! «Тульский»: Тула — город мастеров. Главный герой явно неказист — левша, к тому же косой. Что такой сотворит?
      Прочитав произведение, мы убеждаемся, что название в соотнесенности с сюжетом помогает обнаружить противоречие между видимостью и сущностью, той ролью, которая уготована судьбой, и тем, как определяет своего героя автор. Перечитаем заключительную главу: «Собственное имя левши, подобно именам многих величайших гениев, навсегда утрачено для потомства... Таких мастеров, как баснословный левша, теперь, разумеется, уже нет в Туле...»
      Доминантой методического сюжета при школьном анализе сказа Н. С. Лескова может стать проблема: трагедия русского гения. Обратимся к ребятам с проблемными вопросами: «Почему Левша причислен автором к разряду гениев? Согласны ли вы с этим? Почему судьба русского гения трагична?»
      «Туляки», тульские мастера, «оружейники», «три человека, самые искусные из них» — заметим, ни одного имени собственного — взялись исполнить царскую волю (главы 5—6). Один из них — «косой левша, на щеке пятно родимое, а на висках волосья при ученье выдраны». Герой без имени, левша — это даже не прозвище. Особая отметина в портрете — родимое пятно.
      Как рассказчик говорит о работе мастеров? Туляки ценят доверие государя и готовы «что-нибудь государеву великолепию достойное представить». Понимая ответственность предстоящей работы, они рассматривают ее как защиту национального достоинства: «англицкая нацыя тоже не глупая, а довольно даже хитрая, и искусство в ней с большим смыслом. Против нее... надо взяться подумавши и с Божьим благословением». Голос рассказчика звучит взволнованно, торжественно, когда, завершая главу 6, он говорит, что на «туляках теперь почивала надежда нации!».
      Оценка героев проявляется и в том, что сказитель называет их: «три искусника», любуется мастерами; его сердечную нежность передают многочисленные слова с уменьшительно-ласкательными суффиксами, а также особая интонация сказа: «Только сквозь малые щелочки было видно, как внутри дома огонек блестит, да слышно, что тонкие молоточки по звонким наковальням вытюкивают». Туляки работают сосредоточенно, вдохновенно, всецело отдавшись творчеству. Это особенно ощутимо на фоне всеобщей суеты и досужего любопытства. Даже ложный слух о пожаре не вызывает их «перепуга», не отвлекает от «секретного» дела. С юмором рассказчик говорит о «потной спирали» в «тесной хоромине».
      Почему же мастера «принялись за дело в ужасном секрете»? Даже Платову, пытавшемуся выяснить, что собираются мастерить туляки, не удалось их «умом перевилять». Задумка туляков — плод дерзкой фантазии, они «не надеялись даже, чтобы и Платов им поверил, а хотели прямо свое смелое воображение исполнить». Мастера одержимы желанием сделать то, что не укладывается в привычные представления о возможном. Рассказчик замечает, что они «удивительное дело делали». И Левша государю посоветует взглянуть на блоху через микроскоп: «тогда все и удивление окажется». Гений — человек, обладающий высшей степенью творческой одаренности, в совершенстве умеющий делать что-то. Левша действительно гений.
      Мастера знают истинную цену своей работе, поэтому на угрозу не заметившего «удивления» Платова («Я вам голову сниму!») они с достоинством, несмотря на возможность расправы, отвечают: «...но только за то, что вы в нас усомнились и подумали, будто мы даже государево имя обмануть сходственны, — мы вам секрета нашей работы теперь не скажем».
      Завершает урок чтение по ролям эпизода «Встреча Левши с государем» (главы 13—14). Уточним в беседе чтецкую партитуру ролей Левши, императора Николая I, Платова, рассказчика.
      Рассказчик с подчеркнутым сочувствием, даже тревогой рисует портрет мастера — мало ли чем для Левши может кончиться эта аудиенция: «Идет в чем был: в опорочках, одна штанина в сапоге, другая мотается, а озямчик старенький, крючочки не застегиваются, порастеряны, а шиворот разорван; но ничего, не конфузится». Вновь подчеркивается контраст внешней незначительности и внутреннего достоинства героя, готового ответ держать: «Что ж, такой и пойду, и отвечу». Левша говорит с самим императором! В его словах нет ни лести, ни хитрости, ни угодничества, привычных при дворе. Он держится просто и естественно, так же просто, с доверием, говорит о сотворенном тульскими мастерами чуде, дает советы государю, как работу заметить можно. Именно таким показал Левшу в данном эпизоде один из лучших иллюстраторов сказа Н. Кузьмин. Естественность и непринужденность позы Левши особенно ощутимы на фоне застывших фигур придворных: они стоят в ряд, навытяжку, головы привычно повернуты в сторону царя, лица не выражают ничего, кроме подобострастия и готовности угодить государю, — «приличьем стянутые маски».
      Хотя государь, разглядев в «мелкоскоп» подковки, «весь просиял» и даже обнял, поцеловал Левшу, он не способен по-настоящему оценить сотворенное чудо и воздать должное мастерам. Важнее, что они подтверждают его достоинство. В начале эпизода государь заявляет: «Я знаю, что мои русские люди меня не обманут». В конце реплика почти дословно повторяется: «Видите, я лучше всех знал, что мои русские меня не обманут». Не случайно повторение личных и притяжательных местоимений. Заметим, что и Николай Павлович так и не выяснил (пусть для себя) имя мастера. Так и остался герой легенды безымянным.
      Видя Левшу «обласканным», мы, как и сам герой, не испытываем радости от счастливой развязки аудиенции. В ответ на просьбу Платова о прощении Левша говорит: «Бог простит, — это нам не впервые такой снег на голову». Будто и нужен мастер только затем, чтобы преувеличивать славу государеву. Поэтому распоряжаются Левшой при дворе по своему усмотрению, как с существом пассивным. И одели-то тульского оружейника в чужой кафтан — с придворного певчего. «Как его таким манером обформировали, напоили на дорогу чаем с платовскою кисляркою, затянули ременным поясом как можно туже, чтобы кишки не тряслись, и повезли в Лондон».
      При подготовке ко второму уроку ребятам необходимо перечитать эпизоды «Левша в Англии» и «Возвращение на родину» (главы 15—19). Дифференцированные задания для работы в группах по проблеме «Власть и народ»:
      «Каково отношение государей Александра (I группа), Николая (II группа), генерала Платова (III группа) к простому народу (к народу вообще и конкретному человеку, за границей и у себя дома, на словах и на деле)?»
Категория: 6 КЛАСС | Добавил: admin | Теги: МО учителей русского языка и, методические рекомендации по провед, уроки литературы в 6 классе, преподавание литературы в школе
Просмотров: 1539 | Загрузок: 0 | Рейтинг: 0.0/0
ПИСАТЕЛИ И ПОЭТЫ

ДЛЯ ИНТЕРЕСНЫХ УРОКОВ
ЭНЦИКЛОПЕДИЧЕСКИЕ ЗНАНИЯ

КРАСИВАЯ И ПРАВИЛЬНАЯ РЕЧЬ
ПРОБА ПЕРА


Блок "Поделиться"


ЗАНИМАТЕЛЬНЫЕ ЗНАНИЯ

Поиск

Друзья сайта

  • Создать сайт
  • Все для веб-мастера
  • Программы для всех
  • Мир развлечений
  • Лучшие сайты Рунета
  • Кулинарные рецепты

  • Статистика

    Форма входа



    Copyright MyCorp © 2024 
    Яндекс.Метрика Яндекс цитирования Рейтинг@Mail.ru Каталог сайтов и статей iLinks.RU Каталог сайтов Bi0