Поэтическое эхо раскатилось по стране. Искренность стала девизом и призывом того поэтического момента. Слово расковалось — в мысль, в образ и звучало с небывалым до той поры резонансом: «Удивительно мощное эхо. / Очевидно, такая эпоха!» (Л. Мартынов). После глухих сталинских десятилетий поэзия отражала обновление исторического порядка как возвращение к законам природы, прозрачным и ясным.

      Однако было бы неверно представлять себе, что поэзия встала в оппозицию к тогдашней идеологии. Скучному официозу многие все еще противопоставляли идеализированный образ первых советских лет с их искренней верой. Вместе с другими реабилитированными возвращается Ярослав Смеляков (1913—1972). Его стихотворение «Если я заболею, к врачам обращаться не стану…» (1940, публ. 1945) по всей стране поется под гитару и прокладывает дорогу авторской песне. «С возвращением Смелякова в поэзии стало как-то прочнее, надежнее», — скажет Е. Евтушенко. Смеляков одним из первых тогда заставил почувствовать поэзию и значительность неприхотливой, почти скудной жизни:

      Поэтический стиль Смелякова, по-разговорному неожиданный, зоркий к деталям, и его позиция мужественного аскетизма оказались близки многим, в том числе молодым поэтам, прошедшим войну.

      Судьба искусства после второй мировой войны нередко оценивается в свете фразы, сказанной немецким философом Адорно: «Как сочинять музыку после Освенцима?» Возможно ли после газовых печей и гибели миллионов в концентрационных лагерях писать стихи? Своим нравственным долгом поэты военного поколения считали не замолчать после Освенцима и Бухенвальда, после Ленинградской блокады и Сталинградской битвы, а сказать пусть то, о чем вслух и нельзя было говорить, чего власти не хотели слышать.

      «Никто не забыт, и ничто не забыто» — слова Ольги Берггольц (1910—1975) звучали в устах поэтов «военного поколения» клятвой: сказать не только о тех, кто умирал, но и о тех, кто бездарно посылал на смерть. И они говорили об этом:

      Детали настолько точны и индивидуальны, что многое требует комментария. Колпино — город в Ленинградской области, место тяжелых боев во время блокады Ленинграда (1941—1943). Комбат — командир батальона. Лес рубят — щепки летят — пословица, приобретшая оправдательно-идеологический оттенок во время репрессий 30-х годов.

      Слышится жаргон официальных лозунгов о Великой Родине, которыми оправдывали любые жертвы, поскольку великое дело не обходится без жертв. У Межирова именно об этом речь — о праве одного человека превращать другого в жертву собственной преступной нерадивости, глупости, жестокости. Такие стихи о войне могли появиться, да и быть написаны лишь после «оттепели». Нелюбовь к высокопарному пафосу и эпической затянутости — черта поэзии всего «военного поколения» и поэтического стиля, утвердившегося в 50-х годах. На нем выросло и от него оттолкнулось следующее поколение, связанное с необычайным подъемом поэтической популярности, с так называемым поэтическим бумом.