Трубецкие (Гедиминовичи) — старинный княжеский и дворянский
род. В семье было много детей, выделялись братья-погодки: старший Сергей
Трубецкой (1862–1905) и младший Евгений. Они воспитывались в
подмосковной усадьбе Ахтырка, в атмосфере «дворянского гнезда», где
существовал культ музыки, литературы и философии. Мать, Софья
Алексеевна, урожденная Лопухина, была натурой религиозной и в одном из
писем признавалась: «Еще до рождения детей, во время
беременности, я молилась и особенно любила слова: „Даруй им души
всеразумные к прославлению имени Твоего. Дай Бог, чтобы до конца жизни
сыновья мои продолжали искать света и совершенствовались по возможности.
Высшего счастья нет на земле. Я мечтаю о том, чтобы со временем они
были миссионерами. Но миссионерами не в Японии и даже не в России, а в
своей собственной среде. Лишь бы гордость не примешалась к желанию
распространения истины. Если двигателем будет сознание обязанностей,
возлагаемых на них, тем сокровищем веры", которое дано им от Бога, тогда
нет места гордости…» Молитва была услышана. Сергей и Евгений
Трубецкие стали миссионерами мысли, философами. На базе хорошего
образования, домашнего и гимназического, братья засели за философские
труды, сначала Платона и Канта, затем перешли к Шопенгауэру и Эдуарду
Гартману. В Московском университете занимались на кафедре философии и
энциклопедии права. «Потомственная няня Трубецких» Феодосия Степановна
не скрывала своего разочарования выбором братьев: «Знаю эту вашу
философию! Это значит — нет ни Бога, ни царя, ни няни… Нет, уж вы это
оставьте! Вот у меня племянник был, ни за что пропал от этой философии.
Уж сколько его отец ложкой по голове бил, а он все свое. Все
опровергает; плохо жил, плохо кончил». А теперь отдельно
поговорим о Сергее Трубецком, чтобы потом перейти к основной фигуре —
Евгению Трубецкому. Сергей Трубецкой по окончании университета как
приват-доцент читал лекции по древней философии, сотрудничал с редакцией
энциклопедии Брокгауза — Ефрона и считается родоначальником русской
историко-философской науки. Занимался политикой и получил прозвище
«Первый выборной ходатай от русской земли перед царем». Боролся за
автономию университета. Его проект реформ был принят, и 2 сентября 1905
года князь Сергей Трубецкой стал первым выборным ректором Московского
университета. Однако академические свободы вызвали среди студенчества
революционную волну, которая захлестнула университет. Сергей Николаевич
был вызван в Петербург к министру и после шестичасового обсуждения (а
возможно, и разноса) потерял сознание и вечером того же 29 сентября
скончался от кровоизлияния в мозг. Ему было 43 года. На посту ректора он
провел всего лишь 28 дней. Перейдем к князю Евгению Трубецкому.
Его первый печатный труд — «Рабство в Древней Греции» — издан в
Ярославле в 1886 году. В Ярославле, в Демидовском юридическом лицее
Трубецкой преподавал после университета. И часто он наведывался в
Москву, где участвовал в кружке умеренных либералов, в который входили
историки, философы, литераторы. В начале 1887 года произошло знакомство
Евгения Трубецкого с Владимиром Соловьевым, они сразу подружились.
Несколько лет Трубецкой посвятил написанию своего главного труда
«Миросозерцание Владимира Соловьева». «Плод всей моей духовной жизни» —
как говорил Трубецкой. Однако в отличие от Владимира Соловьева
Евгений Трубецкой пытался воплотить теоретические построения в
практическую жизнь, всех примирить на основе правды и справедливости,
недаром Павел Милюков называл его «наш дорогой объединитель». Евгений
Трубецкой был членом Государственного совета, являлся одним из
основателей партии кадетов (кадеты намечали назначить его на пост
обер-прокурора Священного синода), а граф Витте, тогдашний премьер,
рассматривал кандидатуру Трубецкого на пост министра народного
просвещения. Любопытную характеристику Евгению Трубецкому оставил Юлий
Витте: «Это чистый человек, полный философских воззрений, с большими
познаниями, как говорят, прекрасный профессор, настоящий русский
человек, в неизгаженном („Союз русского народа") смысле этого слова, но
наивный администратор и политик. Совершенный Гамлет русской революции.
Он мне, между прочим, сказал, что едва ли он вообще может быть
министром, и, в конце концов, и я не мог удержать восклицания: „Кажется,
вы правы"». Евгений Трубецкой не стал министром и покинул ряды
партии кадетов, возмущенный партийным духом, бюрократизмом и
доктринерством партийных функционеров. В 1906–1910 годах он издавал
журнал «Московский еженедельник», где напечатал около трехсот передовых
статей, откликаясь на самые горячие события своего времени. Трубецкой
пытался внедрить в сознание общества такие понятия, как «этика»,
«совесть», «достоинство» — вот уж действительно русский Гамлет! Пугала
Евгения Трубецкого набирающая ход революция и грядущая катастрофа
России. Он предупреждал: «…Нельзя строить общество на животном,
буржуазном страхе и инстинкте самосохранения: но его нельзя строить и на
алчности, злобе и человеконенавистнических чувствах озверевшей массы:
ибо животные инстинкты — это те самые центробежные силы, которые рвут на
части общественный организм. Кто обращается к ним, тот строит на
песке». «Зверь, пробудившийся в революции, — писал Трубецкой, — родил из недр своих звероподобную реакцию». Большую
долю вины за все происходившее в России Трубецкой возлагал на
интеллигенцию, которая, по его мнению, вместо просвещения народа стала
льстить его зверским инстинктам, занялась «зверопоклонством под видом
народопоклонства». Лесть и демагогия интеллигенции «упразднили всякую
грань между свободой и анархией, между социализмом и грабежом, между
демократией и деспотизмом». В апреле 1911 года в письме к
Маргарите Морозовой Евгений Трубецкой писал: «…Самодержавие оказалось
сосудом диавола… Потом мечта о „народе-богоносце" возродится в форме
теократии Соловьева; но и она разбита вдребезги; ни Булгаков, ни
Бердяев, ни Эрн в нее не верят. Говорить о святости русской
общественности теперь, когда Россия создала самую безобразную
государственность на свете, когда в сфере общественности она вечно
колеблется между жандармерией и пугачевщиной, — просто неприлично!
Значит, в устах наших друзей слова „народ-богоносец" — старая разбитая
скорлупа без старого, да и без нового смысла, мертвая формула…» В
своих статьях Трубецкой утверждал, что перед Россией стоит задача
«превратить демократизм из растения дикого в растение культурное».
Однако дичок никак не хотел окультуриваться, несмотря на все
публицистические и философские усилия передовых мыслителей России, среди
которых в первом ряду стоял князь Евгений Трубецкой. Вместе с
Маргаритой Морозовой Трубецкой основывает издательство «Путь», в котором
сотрудничали Булгаков, Бердяев и Флоренский. Сам Трубецкой создает цикл
работ о русской иконе — «Умозрение в красках» (1915), «Два мира в
древнерусской иконописи» (1916) и «Россия в ен иконе» (1917). В 1918
году выходит главная книга Евгения Трубецкого «Смысл жизни». «Человек
не может оставаться только человеком: он должен или подняться над
собой, или упасть в бездну, вырасти в Бога или в зверя» — такова по
Трубецкому дилемма истории человечества. Оценивая революционные
события, Трубецкой пишет, что в России наступил «кровавый хаос»: «И
словно самой родины нет больше, — есть только враждующие между собой
классы. А временами кажется, что нет больше и классов. Есть только
хищные волки, которые рвут друг друга на части или собираются в стаи,
чтобы вместе нападать на одиноких». В письме к Анатолию Кони
Трубецкой пишет 1 ноября 1917 года: «Все стадии разочарований уже
пройдены, кроме одной: народ должен еще разочароваться в большевиках.
Естественно сомнение: останется ли тогда в России что-либо не
разрушенное, что еще можно спасти? — Я человек верующий, и для меня
несомненно: святое духовное, что есть в человеке и в народе, не сгорает в
огне, а выходит из него очищенным. Верю, что это будет с Россией; верю,
когда вижу, какие духовные силы явились в святом, мученическом подвиге
наших юнкеров и офицеров». Но юнкера и офицеры проиграли. И Деникин, и Врангель были разгромлены. И как писала Марина Цветаева: — Где лебеди? — А лебеди ушли. — А вороны? — А вороны — остались… В
конце сентября 1918 года Евгений Трубецкой в Киеве пытается объединить
многочисленные организации преимущественно буржуазного толка в некий
союз союзов. «Собиратель рассеянного стада»? Не собрал. Не соединил.
Единая Россия так и осталась неосуществимой мечтой. Полыхающий огонь
гражданской войны загнал Евгения Трубецкого в Новороссийск, где его
семья из 13 человек поселилась в неотапливаемом доме. Но князь не
замечает неустроенного быта: он весь в философских исканиях, мечтает
написать историю религиозной мысли в России. И тут его настигает сыпной
тиф. 23 января 1920 года князя Евгения Николаевича Трубецкого не стало.
Он прожил 56 лет. «Соловьевский миросозерцатель» тихо покинул землю. А
нам остается вспомнить речь Евгения Трубецкого, произнесенную им 26
апреля 1909 года на юбилейном заседании, посвященном Гоголю, в
Московском университете. В речи «Гоголь и Россия» Трубецкой
констатировал, что «верные национальному инстинкту кони мчались без
возницы, не зная ни дисциплины, ни удержу…» Ох, уж эта гоголевская тройка!.. «Все
те же тревоги преследуют нас, как и в дни Гоголя, — говорил в той речи
Трубецкой. — Все тот же неотвязчивый вопрос стоит перед нами: отчего мы
до сих пор будто не у себя дома? Отчего, несмотря на многовековые
усилия, русскому народу до сих пор не удалось обеспечить себе не только
благоустройство, но даже сколько-нибудь сносное существование? Почему в
этом отношении мы так далеко отстали не только от западных, но и от
восточных наших соседей?..» Спустя почти сто лет, мы и
сегодня можем задать этот сакраментальный вопрос: куда несется тройка
Гоголя? Или другой вопрос: как нам обустроить Россию?.. Действительно,
куда и как?.. |