Кому довелось читать «Критику чистого разума» Канта, тому следует помнить, что русский перевод осуществил Николай Лосский, один из лучших представителей отечественной философии XX века. Он написал сотни статей, почти три десятка книг, переведенных, в свою очередь, на различные европейские языки. К тому же Лосский создал свою оригинальную философскую систему.

Однако в детстве никакое философское будущее не светило Николаю Лосскому: он родился в маленьком, заброшенном от мировых центров мысли, местечке в семье, где насчитывалось 15 душ детей. Оба родителя были поляками, но тем не менее считали себя русскими и воспитание детей было пронизано русским национальным духом.

В 1881 году Лосский поступил в классическую гимназию в Витебске, но не доучился в ней, так как был исключен «за пропаганду социализма и атеизма», — обычная идейная болезнь почти всех молодых той поры. Однако жажда знаний была велика, и Лосский нелегально (без паспорта) перебирается в Швейцарию, где в Берне учится на философском факультете. Обманным путем он был завербован в Иностранный легион и еле унес ноги из Алжира. В Россию Лосский вернулся в 1889 году и поступил на курсы… бухгалтеров.

Быть бы ему бухгалтером, но родственники добились для него права поступить в петербургскую гимназию, по окончании которой Лосский продолжил обучение в Петербургском университете. Там он изучал ботанику, химию и анатомию, а по вечерам со страстью предавался философским наукам. Декарт, Спиноза, Спенсер — какие волнующие имена!..

Жить было нелегко, и Лосскому приходилось подрабатывать частными уроками и переводами философских текстов. Как философ Лосский рос буквально на глазах, и в 30 лет он уже приват-доцент на кафедре философии Петербургского университета. К этому времени у него сложились ключевые для мировоззрения идеи об «имманентности всего всему», о преодолении дуализма между сознанием и бытием в акте интуиции. Защитив магистерскую диссертацию, Лосский приступил к разработке «обоснования интуитивизма». Первый вариант работы был опубликован под названием «Обоснование мистического эмпиризма». Эта книга выдвинула Лосского в число ведущих русских философов. Причем он являлся «чистым» философом в отличие от философствующего публициста Бердяева. У Лосского был даже свой стиль изложения его философских конструкций — «блестящая сухость», если пользоваться выражением Шопенгауэра.

Со временем Лосский окончательно охладел к идеям социализма и перешел на либеральные позиции, а в 1905 году вступил в только что образованную кадетскую партию. Обе революции Лосский встретил крайне недоброжелательно. «Большевистская революция есть яркое подтверждение того, до каких крайностей могут дойти русские люди в своем смелом искании новых форм жизни и безжалостном истреблении ценностей прошлого. Поистине Россия есть страна неограниченных возможностей…», — писал Лосский.

В трудные послереволюционные годы он продолжал заниматься философией и читал лекции в Петроградском и Народном университетах, а когда его уволили из Пертроградского университета, испытал сильное нервное расстройство. По совету врачей Лосский намеревался отправиться на лечение в Карлсбад и уже имел чехословацкую визу, как… далее процитируем записки сына философа — Бориса Лосского «Наша семья в пору лихолетия»:

«…Оставалось дождаться своевременно испрошенного паспорта на временный выезд за пределы РСФСР. Потому его не удивило и не очень взволновало получение 16 августа вызова явиться, по всей видимости, для выполнения соответствующих формальностей, на Гороховую, 2, где помещалось ГПУ. На следующее утро он туда отправился в сопровождении матери, не преминув все же с нами попрощаться… За пропуском в главное здание родителям нужно было обратиться в дом напротив, и выдан он был одному отцу. Мать же, прождавши долго и напрасно его выхода из номера 2, отправилась на Кабинетную, где узнала, что накануне на нашей квартире был длительный обыск…»

А тем временем Николая Лосского посадили в арестантскую камеру. Потом выпустили. А потом — на «философский пароход» и вон из России. Лосский попал в «Список антисоветской интеллигенции г. Петрограда» (24 человека) и против его фамилии было начертано: «Профессор Петр. университета. Редактор журнала „Мысль". Идеологически вредный».

Вредный — значит, России не нужный. 15 ноября 1922 года на немецком пароходе отплыли на чужбину вместе с Николаем Лосским его коллеги-философы Лев Карсавин и Иван Лапшин, юрист Боголепов, почвовед Одинцов, экономист Бруцкус, агроном Велихов, журналист Изгоев и другие, срезанный большевистским ножом цвет нации.

В Прагу Николай Лосский попал в 52 года. Там он продолжал научную и преподавательскую работу. Получал профессорскую стипендию из фонда «Русской акции», а также единовременные пособия из канцелярии президента. Оба чехословацких президента — сначала Массарик, потом Бенеш были не чужды философии и ценили труды Лосского. Среди поздних его книг следует указать: «Мир как органическое целое» (1917), «Логика» (1924), «Основы интуиции» (1927), «Ценность и бытие» (1931), «Типы мировоззрений» (1931), «Диалектический материализм в СССР» (1934), «Бог и мировое зло» (1941), «Достоевский и его христианское миропонимание» (1953), «Характер русского народа» (1957)… Много занимался Лосский и историей философии — в 1951 году в Нью-Йорке вышел его солидный том «History of Russian philosophy».

После Второй мировой войны Лосский переехал в США, преподавал философию и историю русской философии в Свято-Владимирской духовной академии в Нью-Йорке, удостоился почетного членства в «Международном обществе Марка Твена».

Последние 5 лет Николай Лосский находился на попечении в Русском доме Сент-Женевьев-де-Буа. «Последний из могикан», из плеяды тех, кто создал выдающуюся мыслительную культуру, духовно-философское миросозерцание, переживаемое и осмысливаемое всем светом по сей день, ушел из жизни в возрасте 94 лет.

Несколько слов о сыновьях Николая Лосского. Борис Лосский в своих записях вспоминает обыск в их доме накануне выезда из России: «Присутствовавшая при обыске няня рассказывала, как чекисты рылись в комнате, где жили мы с братом, и она им сказала, что мы много читаем и наверное будем учеными, один из них презрительно процедил: „Это еще бабушка надвое сказала, учеными или сапожниками". И думается, что действительно на нашу долю верных кандидатов на „лишенство" не выпало бы ничего хорошего, если бы мы не уехали с родителями за границу».

Старшему сыну Владимиру на день отъезда было 19 лет, младшему Борису — 17. Владимир Лосский стал религиозным философом, богословом, возглавлял Братство Св. Фотия. Участвовал в антифашистской борьбе. Автор многочисленных статей и книг. Младший Борис стал искусствоведом и историком архитектуры. Закончил Сорбонну. Был хранителем музеев городов Тура и Амбруаза, а затем хранителем национального дворца-музея в Фонтенбло. Кавалер Почетного легиона… Очень уважаемые и именитые люди. Не сапожники.