На съемки в Питер Высоцкого провожали, как
водится, «шумною гурьбою». Отъезд друга в экспедицию (пусть даже в
кино-), естественно, отметили. Хорошо посидели дома у Гарика. Свидерский
раздобыл «малую толику» на первое время. После застолья отправились на
Ленинградский вокзал. Там Миша Туманишвили узрел в окне вагона красивую
молодую женщину. Толкнул локтем приятеля: смотри! Стоявшая рядом
Тубеншляк сообщила: это тоже актриса, Люся Абрамова, будет сниматься в
нашем фильме. Миша тут же ляпнул в шутку: «Ты смотри, Володя, эту
девочку из Ленинграда обязательно привези!»
— Обязательно! — поклялся Высоцкий.
Однако Люся, девушка гордая и независимая, к знакам внимания давно привыкшая, обратить внимание на веселую компанию не пожелала.
Дальнейшие события развивались по
стандартному сценарию. Кохановский рванул в привокзальный буфет за
«посошком». Пока гонец был на задании, ребята вольготно разместились,
начались анекдоты, шуточки, откуда-то появилась гитара... А лопуха Коха-
новского все не было. Когда нетерпеливый Свидерский выглянул в коридор в
поисках неизвестно куда запропастившегося друга, проводница всплеснула
руками: «Милый, да мы уж полчаса как едем...»
В поезде Владимир с Люсей, к счастью, не
встретился. Почему «к счастью»? Да потому что известно, чем обычно
заканчиваются дорожные знакомства, когда «в конце пути придется рассчитаться», и одолевает жгучее желание поскорее, раз и навсегда, распрощаться с попутчицей. Хотя, может быть, и не всегда...
Высоцкий легко вписался в съемочную
группу. «Володя был работяга. На съемках — всегда как стеклышко, — не
мог нарадоваться режиссер-постановщик. — Не было такого, чтобы он
опоздал на съемку, пришел не в форме или после выпивона — он был
железный в этом отношении. Профессионал во всяком случае». Ну, а после
работы... «В гостинице «Октябрьская» собирались у него в номере, —
вспоминал Григорий Георгиевич. — Володя был, что ли, «гитарным
центром»... У него можно было хорошо посидеть, отдохнуть после съемок.
Это были великолепные вечера — не попойки, а вечера его песен. Если он
тогда и писал какие-то свои тексты, то мы об этом не знали: пел блатные
песни, всякие другие, потом просто бил по гитаре и пел абракадабру —
работал под английскую песню. Со своим хриплым голосом, со своими
эмоциями и напором, со своим обаянием...»
Молодая, изящная, со сногсшибательной
внешностью начинающая актриса Людмила Абрамова, носившая титул «мисс
ВГИК», мгновенно оказалась предметом внимания. «Люся... была
необыкновенно красивой, — вздыхал Никулин, — с огромными серо-голубыми
глазами. По роли она должна была быть западной актрисой, и когда сделали
грим, и мы на нее взглянули, то поняли — это то, что нужно. Мы сразу ее
взяли, даже не искали больше никого».
У московской красавицы мигом образовался
круг «постоянных друзей-поклонников»: драматург Александр Володин,
художник Гepa Левкович, молодой питерский актер Карасев... Они знали
толк в женской красоте, были галантными, остроумными и... нищими.
11 сентября 1961 года, просадив
последние деньги в «восточном» зале ресторана в гостинице «Европейская»,
кавалеры проводили свою московскую гостью на окраину города, до
«Выборгской», опаздывая на последний перед разводом мостов трамвай. У
каждого оставалось как раз по три копейки на брата...
У входа в гостиницу Людмила увидела
перед собой прилично выпившего человека. «И пока я думала, как обойти
его стороной, — рассказывала она, — он попросил у меня денег, чтобы
уладить скандал в ресторане. У Володи была ссадина на голове, и,
несмотря на холодный, дождливый ленинградский вечер, он был в
расстегнутой рубашке с оторванными пуговицами. Я как-то фазу поняла, что
этому человеку надо помочь...» Люся обратилась к администраторше
гостиницы — та оказалась сварливой бабой, отказала, мол, дашь денег, а
потом ищи-свищи... Пробежала по номерам, где жили коллеги по картине, —
увы, все сидели на бобах.. У самого состоятельного Левика Круглого в
кармане оказалась трешка (тридцатка до 61-го года). Тогда Люся
решительно сняла с пальца золотой перстень с аметистом (бабушкин,
фамильный!) и отдала страдальцу. Тот отнес кольцо мэтру, предупредив,
что завтра непременно выкупит.
Люся независимо удалилась к себе в номер
на третий этаж, переполняемая собственным благородством. Вскоре
раздался тихий стук в дверь, и в номер бочком протиснулся бывший
потерпевший с гитарой и бутылкой под мышкой. «Сдача», — объяснил он,
показывая на коньяк
«Потом Володя мне пел, — вспоминала
Люся. — И даже чужую песенку «Вышла я да ножкой топнула», которую Жаров в
фильме «Путевка в жизнь» пел как шутливую, он пел как трагическую, на
последнем пределе. Еще секунда — и он умрет. Я видела гениальных актеров
уже... Круг общения был такой, что я, еще ничего не зная о Володе,
смогла понять: это что-то совершенно необыкновенное... Этот человек
может немыслимое, непредсказуемое, запредельное…»
Им не захотелось расставаться. Она даже
не поинтересовалась, кто он и откуда. Когда утром они вместе вышли из
гостиницы, оказалось, что им по пути. Приехали, подошли к проходной
киностудии, одновременно достали одинаковые пропуска. Он удивленно
спросил, из какой она группы. Люся ответила — и Высоцкий остановился как
вкопанный. У нее тоже был легкий шок… Вечером Люсино кольцо было
выкуплено и возвращено на изящный безымянный палец законной владелицы.
Вскоре в киногруппе их роман ни для кого
не был секретом. Они поселились в одном номере. В свободное время
гуляли по городу. В ближайшей забегаловке с восторгом угощались
пончиками, которые тамошние кулинары называли «кривыми» и продавали за
полцены, как некондицию. В заведении классом повыше, защищая честь дамы
сердца, Высоцкий буквально летал по залу, расшвыривая соперников. А
восхищенные музыканты ресторанного оркестра стоя аплодировали ему.
Победителю схватки и его спутнице был выставлен весьма приличный обед.
«Люду он очень ревновал, — вспоминает
Г.Никулин. — К любому. А выражалось все это в том, что он был жесток.
Если он видел, что она не так на кого-то посмотрела или не то сказала.»
Володя был парень жестковатый, он мог ей и врезать».
Некоторые дамы кинематографическою
Питера были убеждены, что Григорий Георгиевич, положивший глаз на Люсю,
ретировался, опасаясь молодого и рьяного соперника. «Когда я узнала, что
у Люси с Володей роман, — делилась внутрицеховыми сплетнями актриса
Людмила Шагалова, — я обалдела: «Что, она не могла себе найти кого-то
поприличнее? Ну и видок у него! Настоящая шпана!» Шагалову здорово
задела первая встреча с Высоцким, когда он по простоте душевной задал
ей, заслуженной (!) артистке, лауреату Сталинской (!) премии, детский
вопрос: «А вы уже где-то снимались?..» Это она-то?! Сдержавшись
(все-таки профессионал), Шагалова хладнокровно ответила: «Да, в «Молодой
гвардии», например». — «О, а я не видел эту картину. А кого вы там
играли?» Она онемела. Ей казалось, что не было в стране человека,
который бы не знал ее Валерию Борц. А вот Высоцкий не видел, что тут
скажешь?.. Дикарь!
Единственное, что подкупило актрису, —
его музыкальность: «Как-то вечером мы собрались у него в номере. Что-то
отмечали. Пили вино. Высоцкий», вел себя как мальчишка». Когда начинал
петь, преображался. Однажды что-то запел на английском языке.
Английский-то я немножко знаю, а тут ничего не разобрать, абракадабра
какая-то! «Володь, признайся, это же не по-английски». Высоцкий
рассмеялся: «Нет, конечно. Но правда ведь похоже?!» — «Очень».
Однако его «английский» репертуар уже
потихоньку уходил в прошлое. «Первую свою песню, — рассказывал Владимир
Высоцкий, — я написал в Ленинграде. Дело было летом, ехал я в автобусе и
увидел впереди себя человека, у которого была распахнута рубаха и на
груди была видна татуировка — нарисована была очень красивая женщина, а
внизу написано: «Люба, я тебя никогда не забуду!» И мне почему-то
захотелось про это написать. Я сделал песню «Татуировка», только вместо
«Любы» поставил для рифмы «Валю»:
Не делили мы тебя и не ласкали,
А что любили — так это позади, —
Я ношу в душе твой светлый образ, Валя,
А Леша выколол твой образ на груди…
Люся легко отодвинула в его жизни все.
Даже съемки, которых он так ждал, стали делом второстепенным. Хотя и не
происходило там ничего выдающегося. Разве что очередной «мордобой».
«Режиссер все время говорил, что искусство требует жертв, — рассказывал
Высоцкий, — так что я снова был жертвой... Я приставал к кому-то... А
меня за это отшвыривал Отар Коберидзе и бил... Человек он восточного
темперамента, у него глаз загорался фазу нехорошим огнем. Я смотрю и
думаю. «Сейчас убьет, точно...»
А партнер по «поединку» удивлялся
другому: «Каждое утро, перед выездом на съемку, он обязательно звонил
мне в номер и начинал читать новый стих Закончив, добавлял: «Ну, батя,
заслужил я завтрак или нет?» Съемки были тяжелые, ночные, и
непроизвольно я задавал вопрос: «Когда же ты успел написать, Володя?» Он
начинал хохотать с хрипотцой, прекращая мой восторг: «Я жду тебя в
буфете!»... Володе почему-то не нравилось называть меня по отчеству. При
всем при том он хотел приблизиться,- желание иметь близкого друга, кому
было бы излить горячую свою душу, — тогда он был влюблен!..»
Киногруппа паре Высоцкий — Абрамова
покровительствовала. Ефим Копелян проводил влюбленных на свои спектакли в
БДТ. Консультант фильма — летчик Спартак Гриневич — прихватывал их с
собой, когда летал из Ленинграда в Москву, и прятал Люсю с Володей в
кабине экипажа.
Не в силах сдержать чувства и вовсе не
желая этого, Высоцкий отбил телеграмму в Москву Толяну Утевскому:
«Срочно приезжай. Женюсь на самой красивой актрисе Советского Союза».
Полный текст главы скачивайте по ссылке вверху страницы.
|