Брюсов и Бальмонт были западниками, Петрами Великими (в
миниатюре) русского символизма. Их творчество не философское и не лирическое –
оно громкое и риторичное. Оба они искали новый язык для выражения «великой
поэзии».
Все писатели, о которых мы говорили в этой главе, вышли
из культурных столичных семей – из верхушки среднего класса, – но
самым лучшим, самым изысканным поэтом первого поколения символистов был выходец
из низов, чей странный гений расцвел при самых неблагоприятных обстоятельствах.
Соединение русского символизма и греческой традиции
осуществилось в произведениях другого поэта-ученого, Вячеслава Ивановича
Иванова. Он родился в Москве в 1866 г., в семье мелкого чиновника.
Если бы не его последние стихи о революции, Максимилиан
Александрович Волошин, возможно, числился бы среди «малых поэтов»; но эти
последние стихи так интересны, что тут не обойдешься простым упоминанием.
Величайшим из символистов был Александр Александрович
Блок. Его творчество одновременно и очень типично для всей школы – ибо
никто не зашел дальше его в реалистическом мистицизме русского символизма, и
очень своеобразно, потому что он несомненно родственен великим поэтам
романтической эпохи.
Белый – фигура более
сложная, чем Блок, да и все прочие символисты; в этом смысле он может
соперничать с самыми сложными и смущающими фигурами в русской литературе –
Гоголем и Владимиром Соловьевым, которые оказали немалое влияние на самого
Белого.
Одним из основных результатов символистского движения
стало то, что количество поэтов увеличилось чуть не в сто раз и почти во
столько же раз вырос средний уровень их мастерства, а также их положение в
обществе и котировка у издателей.
Важным аспектом эстетического возрождения России –
символизм был только главным литературным его выражением – было оживление
интереса к художественной жизни прошлого, как русского, так и иностранного.
И в живописи, и в литературе это часто принимало форму сознательной
имитации старинных художников и писателей.
Хотя
техника его почти свободна от символистских влияний, общий дух его поэзии
значительно ближе к символизму, чем к более молодым школам, ибо он,
единственный из всех молодых поэтов – мистик.
Великая война не слишком затронула русскую литературу.
Русская интеллигенция реагировала на нее не так, как образованные классы
Германии, Англии, Франции и Италии. Множеству литераторов Германии, Франции,
Англии и Италии, которые воевали или погибли на фронтах, русская литература
может противопоставить только одно имя – Гумилева.
Движение, начатое символистами, имело в виду расширение
поэтического горизонта, освобождение индивидуальности, повышение уровня
техники; в этом смысле оно находится на подъеме, и вся заслуживающая внимания
русская поэзия с начала века и до наших дней принадлежит к одной и той же
школе.
Самое большое имя, связанное с акмеизмом и с Цехом
поэтов – имя Анны Ахматовой. Это псевдоним (но псевдоним, который
фактически заменил подлинное имя даже в частной жизни) Анны Андреевны Горенко.
(Ахматова – девичья фамилия ее матери.)
Осип (Иосиф) Эмильевич Мандельштам появился в то же время
и в том же издании, что и Ахматова. Он один из самых неплодовитых поэтов: все
им написанное вошло в две маленькие книжки: Камень (1916) и Tristia
(1922); в обеих вместе не более ста коротких стихотворений.
Символизм был аристократической поэзией, которая
нравилась, в конечном счете, только избранным. Поэзия Ахматовой более общеинтересна,
но если она не требует специальной подготовки, то все-таки требует более тонкой
чувствительности, чем у среднего читателя газет и посетителей кино.
В те года, когда главным предметом читательских
восторгов была Анна Ахматова, расцвели и получили признание многие поэтессы.
У всех у них были общие черты: они были чувствительны и монополизировали
между собой поэзию чувств.
В 1912 г., когда символизм начал распадаться, а
новые школы мало что обещали, когда даже такие левиафаны, как Сологуб и Брюсов,
объявляли Игоря Северянина великим поэтом завтрашнего дня, внимание читающей
публики привлекла маленькая книжка стихов, носившая имя Николая Клюева.
Русский символизм вел свои традиции от иностранных
источников, но, в конце концов, развился в национальных масштабах. Русский
футуризм не имеет ничего общего с итальянским движением того же имени, кроме
самого имени. Это самое отечественное движение в развитии русской литературы.
Все эти проявления футуризма остались чем-то вроде
эзотерической литературы, важной и необходимой для внутренней жизни русской
поэзии, но по самой своей природе неспособной дойти до читающей публики. Для
среднего читателя стихов, как и вообще для среднего человека, футуризм –
это синоним поэзии Маяковского.
Если бы между русскими поэтами моложе сорока лет провели
голосование – кто является первым из молодых поэтов, – вероятно,
больше всех голосов собрал бы Борис Леонидович Пастернак.
Большевистский поэт-лауреат – Демьян Бедный,
который явно и не поэт вовсе, а более или менее ловкий рифмоплет, автор
комических и сатирических стишков, какие до революции имелись в каждой
провинциальной газете.
Главная линия развития русской поэзии пролегла в основном
через Москву, где обосновались все левые школы, и откуда идут все
послереволюционные поэтические новинки. Северная столица императоров,
напротив, – гнездо поэтического консерватизма...
Примерно до 1910 г. в художественной прозе
господствовала школа Горького – Андреева. Но постепенно стало
ощущаться влияние символизма и писателей, с символизмом связанных. Нынешняя
русская проза идет не от Горького,Андреева или Бунина, а от двух писателей символистской партии –
Белого и Ремизова.
Характерной чертой для писателей пост-символистского
поколения (как я уже указывал в предыдущей главе, говоря о более молодых
поэтах) является сознательное отвержение всякой идейности. Всевозможные
«вопросы», проблемы и всяческая мистика стали немодными и вскоре станут
полностью запретными.
Михаил Михайлович Пришвин старше Ремизова: он родился в 1873 г. Но лучшие
его вещи написаны под несомненным влиянием более молодого писателя. В литературе
Пришвин начал с этнографии.
Евгений Иванович Замятин, ставший в итоге очень
оригинальным писателем, тоже начинал как ремизовец. Он родился в 1884 г. в Лебедяни
(Тамбовская губерния, Центральная Россия), учился кораблестроению в
Петербургском политехническом институте.
Великие события 1914-го и последующих годов породили
обильный урожай произведений, стоящих вне основной линии развития литературы и
интересных в основном с информативной точки зрения. Но некоторые из них
выделяются своими литературными достоинствами.
Послереволюционная русская проза характерна
преувеличенным вниманием к стилю, в ущерб «идеям» и «вопросам». Она сделалась
открыто и подчеркнуто формальной. Произошло это под влиянием Ремизова,
Белого и Замятина.
Довольно долго, с самого триумфа символистов, проза
занимала в русской литературе второстепенное место. Закат ее завершился в
1918–1921 гг., когда за все три года практически не появилось ни одного
нового романа или повести.
![](<img src="http://uchitel-slovesnosti.ru/verx.webp" border="0" alt="" />)
УЧИТЕЛЬ СЛОВЕСНОСТИ
